Гривистого терзал острый, пронзительный голод, и именно он сегодня выгнал мирно посапывающего волка из тёплого логова в предрассветный полумрак, холод и влажный туман. Какой сон, когда впалый живот прилипает к позвоночнику, а желудок изводит тупой ноющей болью, словно зудя в пищевод что-то вроде: "Эй, дай пожрать!.."?
Но время для охоты было выбрано не самое удачное. Покусывая на ходу стебельки сочной, но абсолютно - даже - не заглушающей голода степной травы, Кель медленно брёл вперёд, размышляя, какое ненормальное животное в столь раннее время можно застигнуть врасплох вне норки...
Отчётливый запах весьма упитанного сурка заставил гуара ненадолго замереть, сунув острый нос в земляной ход и жалобно поскуливая. К сожалению, нечего было и думать пытаться разрыть норку - она наверняка имеет несколько запасных выходов, и Вьюга зря потратит несколько часов на основательное вымазывание себя в земле и песке. И уговорив таким образом свои лапы наконец направить путь дальше вглубь Степи, Кель уныло побрёл вперёд.
Постепенно местность сменилась - зелень уступила место пеплу не такого уж давнего пожарища, к степным запахам примешался запах пепла... и еле уловимый, но от того не менее неприятный, запах горелого мяса. Гривистый тряхнул головой и еле слышно чихнул.
Но... было и кое-что, что немедленно заставило волка замереть на месте, впившись когтями в землю. Ноздри жадно ловили еле уловимый аромат мыши, мышиных норок, и маленьких аппетитных зверьков, дремавших по своим норкам... Чудесно...
Кель не особо любил мышковать, подражая лисьим повадкам - на его вкус, это было довольно нелепое занятие... но желудок мгновенно положил конец всем сомнениям раскатистым бурчанием.
Покорно вздохнув, гуарачай высоко подпрыгнул в воздух, приземлившись на прямые лапы.